Политэкономический ликбез для миллионов

Вряд ли ученые, составлявшие календарь Майя, думали, что по прошествии столетий их решение на время приостановить работу, обернется предположением, будто конец света состоится в 2012 году. Как не могли они знать и того, что работу по составлению календаря уже не удастся продолжить. Для них, для цивилизации Майя, конец света состоялся гораздо раньше.

 

На сей раз, обмениваясь шутками по поводу предстоящего или наоборот отмененного Апокалипсиса, мы не не задумываемся о том, что реальная катастрофа уже идет полным ходом. 2012 год уже вошел в историю апокалиптическими реформами, которыми правительство Медведева нанесло современному российскому обществу раны несовместимые с жизнью. Решения, принятые в сфере образования и медицины, политика, проводимая по отношению к транспорту и жилищно-коммунальному хозяйству, в совокупности подрывают элементарные основы процесса воспроизводства для этих отраслей, тем самым делая невозможным стабильное функционирование общества в целом. Базовые, минимальные условия, необходимые для существования современной экономической, культурной и социальной жизни просто устраняются. Разумеется, ставка делается на всесилие рынка, который сам решит все проблемы, создаваемые правительством. Но рынок не строит дорог, не создает знаний и не лечит людей. Для того, чтобы возник рынок, надо сначала построить дорогу - тогда в самом деле возникают рыночные стимулы для стихийного использования открывшихся таким образом возможностей. Массовое образование не создается рынком, оно само создает рынок, так же, как и единая, общедоступная, обеспеченная государством система здравоохранения создает спрос на покупку лекарств или на «дополнительные медицинские услуги», которые могут сравнительно легко оплачиваться населением именно потому, что являются дополнительными - по отношению к бесплатному медицинскому обслуживанию, гарантированному для большинства.

 

Создание современного общества потребовало в качестве минимально необходимого условия перехода от элитного образования к образованию массовому. Этот переход естественным образом осуществляется за счет того, что практики и возможности, ранее доступные для избранных, становятся не просто открытыми для всех, но и общеобязательными - в противном случае не будет развиваться не только рынок труда, но даже и потребительский рынок, не будет стабильного спроса на многие услуги и товары. Переход от традиционного общества к современному всегда обходился очень дорого, сопровождаясь войнами, революциями, репрессиями (начиная от английского огораживания, заканчивая сталинской коллективизацией). Но никому ещё никогда не удавалось вернуться к традиционному обществу после того, как современные структуры созданы. Их демонтаж означает не «возврат к традиции», а обрушение в хаос. Мы не можем вернуться к элитарному образованию от массового, поскольку просто не существуют уже экономические и технические условия, на которых строилась система элитарного образования XVIII или XIX века. Для того, чтобы это стало снова возможно, нужно как минимум выселить 80% населения городов обратно в деревни, сократив их потребности и возможности до уровня среднестатистического крепостного крестьянина. Этого, однако, не хотят даже сами реформаторы, ведь им нужен потребительский рынок. Они хотят, чтобы мы жили работали как римские рабы, а потребляли как американские буржуа.

 

Нам говорят, будто сократив число университетов, правительство обеспечит хотя бы для немногих избранных «качественное образование». Но механическое уменьшение числа научных и учебных заведений не только автоматически не гарантирует повышение качества, но, напротив, формально-бюрократические и авторитарные методы, которыми только и может подобный результат быть достигнут, гарантируют стремительный упадок даже тех элементов системы, которые ещё работают. Университетов станет меньше, но зато учить там будут ещё хуже. То же относится к больницам, школам, дорогам, к физической инфраструктуре, поддержание которой давно уже перестало заботить кого-либо, кроме тех, кто непосредственно страдает от её разрушения.

 

Нам обещают, что будут учить специалистов за рубежом. Бог с ним, с патриотизмом, но что они будут делать вернувшись домой? Петр Великий отправлял людей на Запад, чтобы возвратившись на родину они строили бы у нас отсутствующие до поры культурные, научные, промышленные учреждения. Дмитрий Медведев и его коллеги по правительству полагают отправлять молодежь за границу, чтобы облегчить себе задачу уничтожения учреждений существующих.

 

Двигаясь в таком направлении, мы не терпим крах сразу же, но накапливаем противоречия, которые, подпитывая друг друга, создают новую ситуацию самоподдерживающейся институциональной катастрофы. Если два года назад надо было следить за ценой нефти, чтобы понять, грозит ли России экономический спад или всё будет относительно хорошо, то сегодня даже самые благоприятные международные обстоятельства не могут уже остановить начавшегося распада.

 

Разваливается система образования, дезорганизовано здравоохранение. Дороги становятся непроходимыми. Целые районы и города остаются зимой без света, воды и тепла. Конец света происходит в каждой из затронутых отраслей по-отдельности, но в совокупности всё это обрекает нас на катастрофу, сопоставимую с той, которую мы уже пережили в 1990-е годы. С той лишь разницей, что после промышленного спада конца прошлого века у нас ещё оставались образованные люди, сохранялась система социальной поддержки. Сейчас уничтожается именно то, что позволило России пережить кризис 1990-х и восстановиться после него. И делается это правительством, легитимность которого строится на обещании не допустить возврата в «лихие 90-е». Какая ирония истории!

 

На последовательное разрушение правительством структур социального воспроизводства и даже жизнеобеспечения общество реагирует вялыми и разрозненными протестами, беспомощными челобитными и обращенными в никуда жалобами. Воистину, люди достойны своей судьбы. Если мы неспособны сопротивляться и защищать свои самые базовые, жизненные интересы, значит, как народ и страна мы сами лишаем себя шансов и права на существование. И винить некого. Патология социального бессилия поразила граждан некогда великого государства, превратив их в бестолковых одиночек, в индивидуалистов, лишенных чувства собственного достоинства. Личное потребление заменило уважение к личности. Даже к своей собственной. 

 

Говорят, гром не грянет - мужик не перекрестится. Но гром уже гремит вовсю, а «мужик» то ли заткнул уши, то ли оглох. Страна умирает как древний ящер с новым вирусом в клетках.

 

Есть ли у нас ещё шансы или мы уже прошли точку невозврата и обречены прекратить свое существование в качестве народа и общества? Времени на выяснение ответа осталось очень мало. По всей видимости, до конца следующего 2013 года ответ станет ясным - по мере того, как будут проясняться последствия антисоциальных реформ и проверяться на практике уровень сопротивления - или его отсутствия.

 

В любом случае, нет причин надеяться, будто можно просто остановить разворачивающийся вокруг процесс разрушения и оставить всё как есть. Если катастрофу удастся остановить, а процесс повернуть вспять, нам уже придется иметь дело не со структурами, а с руинами. И на этих руинах придется почти всё строить заново, возрождая ценности Просвещения, утверждая на практике забытые принципы солидарности и самоуважения.

 

Год, наступающий после конца света по календарю Майя, несет нам испытание, к которому мы не готовы, которого мы в большинстве своем не хотим и не понимаем. Но выхода у нас нет.

 

С новым 2013 годом, товарищи и господа!